18 марта на Симоновской сцене театра Вахтангова состоялась премьера спектакля «Дневник Анны Франк» в постановке Екатерины Симоновой. Известные на весь мир записи на нидерландском языке, которые вела еврейская девочка Анна Франк с 12 июня 1942 по 1 августа 1944 года в период нацистской оккупации Нидерландов, были многократно экранизированы и поставлены во многих театрах. Теперь такая постановка есть и в театре Вахтангова. Почему именно этот материал, чем он важен и как рождалась постановка – рассказывает режиссёр спектакля, Екатерина Симонова.
В этом году настоящей Анне Франк исполнилось бы 90 лет. И отчасти спектакль посвящается этой дате. Есть много пьес и киносценариев, посвященных дневнику и я, естественно, пересматривала фильмы. Есть пьеса 1957 года, которая хранилась у меня дома, прочитав ее, я заинтересовалась материалом, он мне очень понравился. Меня это тронуло, во-первых, как человека, а во-вторых, я поняла, что люди, которых я очень люблю и которые сейчас сидят вокруг меня (актеры-прим. ред.) замечательно подходят на роли. И дальше я стала работать, читая дневник и читая пьесу, изучая документальные материалы. И моя пьеса – это собранные вместе разные материалы.
Читая о новом спектакле, зритель обращает внимание на то, что в описании создателей спектакля указана не только Екатерина Симонова как режиссер, но и Римас Туминас как руководитель постановки.
Римас Владимирович действительно является художественным руководителем нашей постановки. Мы сделали каркас спектакля, роли были разобраны, у нас был определенный рисунок. Потом Римас Владимирович провел с нами около 20 очень плотных репетиций, давал советы и рекомендации. Я очень рада, что Римас Владимирович работал с этими артистами. Кто-то из них занят у него в спектаклях, с кем-то он работал первый раз, но все делалось очень дружно, с чистым сердцем. Это очень важно, когда нет какой-то борьбы между молодым режиссером и человеком настолько значимым, как Римас Владимирович. Это могло бы быть, но этого не было и это очень здорово.
Тема войны в любом произведении – это всегда что-то страшное и масштабное. Человеку, не прошедшему все ужасы того времени, сложно представить и осознать подобную трагедию. Все, что нам рассказывали в школе, было чем-то далеким и нереальным. Поэтому всегда самыми страшными для нас были рассказы ветеранов, конкретных людей, чьими глазами мы пытались увидеть войну.
Тема страшная и очень большая. Мы – малая крупица в этой теме. И это огромная ответственность. Конечно, я не буду первой, кто рассказал миру о Холокосте. Тема эта очень опасная и очень тяжелая. Для меня самое страшное, когда я читаю документы, это цифры, страшные цифры – тысячи людей, миллионы людей погибли здесь, а там погибло столько-то людей, цифры-цифры-цифры. Здесь, когда я сижу в зале и смотрю на сцену, все эти миллионные цифры превращаются в девять человек. У одной из них голубые глаза, а у другого – рыжие усы, а вот замечательный отец, который так любил свою дочь, как меня любит мой, а вот у этой девочки смешные волосы, а мама носила вязаный жилет, потому что она мерзла. И когда эти люди для меня становятся живыми, если у нас это получилось, спасибо за это актерам, все эти миллионы оживают в этих девятерых. Поэтому мы старались быть предельно точными в образах этих людей.
Важным элементом спектакля, на мой взгляд, стала музыка. В этой постановке она стала неотделимой от происходящего на сцене. Музыка как бы вплетена в каждое слово персонажа и в каждое его движение.
Всю музыку нам принес Фаустас. Он – музыкальный руководитель постановки, полностью занимался музыкальным оформлением спектакля, все это было подобрано им. Музыка Фаустаса Латенаса – это тоже огромное присутствие Римаса Владимировича, она дает спектаклю определенную атмосферу и психологический тон. Он принес огромное количество музыкального материала, и все это вместе с ним и Римасом Владимировичем подбиралось под текст пьесы. Мы читали текст, они слушали, и мы вместе понимали, что вот это точно здесь будет ложиться, а здесь это не пойдет. Фаустас никогда не настаивает, не говорит: вот здесь будет это – и всё. Он всегда дает выбрать. И мы все вместе советовались, где какая музыка лучше ляжет.
Удивительно, но в спектакле есть моменты, когда зритель имеет полное право улыбаться. Эти моменты абсолютно органичны и естественны, они не диссонируют с происходящим и не вызывают отторжения.
Вообще без юмора жить нельзя. Меня так папа с мамой воспитали. У нас у всех куча трудностей, мы, конечно, не пытаемся сравнивать наши трудности с той трагедией, но юмор – это единственное, чем иногда можно спастись и нужно это делать. В нашей постановке юмор рождался спонтанно, и он шел скорее не от текста или актера, а от зрителя.
Считается, что тема войны сейчас не близка юношеству. И молодежь не интересуется постановками на эту тему. Но все же хочется быть оптимистами и не равнять всех под одну гребенку. Спектакль будет интересен молодому поколению, он поставлен и сыгран очень «по-человечески», он для всех, для старых и малых.
Мы имели возможность сделать предпоказы, где было много молодых людей. Мне кажется, мы очень недооцениваем молодежь. Вот у нас у всех есть дети, мы постараемся, чтобы они выросли очень хорошими людьми. Те люди, которые приходят в театр, покупают билет – это те, кто поймут любую тему. Я очень верю, что в театре случайных людей нет.
Фоторепортаж: Мария Никифорова
