Мы встретились с Варварой Шмыковой не только потому, что она молодая талантливая актриса театра и кино, выпускница школы-студии МХАТ (мастерская В.А.Рыжакова) и участница театральной компании «Июльансамбль». Варя – удивительно позитивный человек, яркая и красивая женщина, молодая мать, открыто и «без фильтров» рассказывающая о себе, семье, актерских буднях в своём популярном блоге в Instagram.
Фото: Диана Боровкова
– Варя, у «Июльансамбля» совсем недавно была премьера в «Практике» – спектакль Тадаса Монтримаса «Несколько разговоров о (Христе)» по пьесе Текле Кавтарадзе. Есть ощущение, что текст (и драматург) в театре уходят на второй план, что режиссер и актёры подчас вытаскивают из пьесы больше, чем там было изначально заложено. Что ты вообще думаешь о современной драматургии и конкретно об этой пьесе?
– С этим спектаклем лично у меня непростая история. Мы еще на втором курсе собирались с Тадасом ставить «Несколько разговоров». У меня тогда была роль девушки, повторяющей фразу Life is not a rehearsal («Жизнь – это не репетиция»), и очень всё совпало с моими тогдашними ощущениями, попало в меня. А сейчас я играю другую роль, появилась история отношений с мужчиной плюс монолог про страхи – конечно, есть ощущение, что это всё про меня. Поменялось время, изменилась я – и получился новый спектакль. С этим конкретным текстом проблема в его прямолинейности, нарративности, для меня там нет загадки что ли. Но это просто иной способ разговора со зрителем. И я до конца пока не чувствую, получилось ли донести то, что мы хотели, я же внутри нахожусь. Одно совершенно точно могу сказать про спектакль — синяки очень хорошо получаются, они у всех и абсолютно настоящие.
– С каким по счету спектаклем приходит это ощущение, что всё получилось и ты как раз всё «донесла»?
– Всегда по-разному. Но вот с «Тремя сестрами» для меня всё сложилось только спустя год. Это вообще многострадальный спектакль: мы начали его репетировать на 3-м курсе Школы-студии МХАТ, какие-то этюды делали, роли распределили, это вообще должен был быть выпускной спектакль. Но в результате мы его выпустили только в декабре 2017-го. Изначально я не должна была играть в нем, но уехала наша американская студентка Джордан Фрай, и её Наташа досталась мне. И тут началось всё самое сложное: уже были какие-то отработанные этюды, которые совершенно со мной не совпадали. Начиная с того, что Джордан – высокая кудрявая американка, мне было бы странно выполнять её партитуру, пытаться попасть в чужой образ. И мы с Виктором Анатольевичем придумали новую Наташу, мою, и она очень мне нравится. Сначала было тяжело и в ритм попасть, и самоиронию сохранить на сцене. Но сейчас я отпустила страх и ответственность, я просто играю и получаю удовольствие, а когда играешь «всерьез», делаешь вид, что ты актер – ничего не получается.
Самый сложный для меня на сегодня, наверное, «Баал» Вани Комарова по пьесе Б.Брехта, потому что тоже недавно выпустили (премьера состоялась в июне 2018 года), не всё еще там решено для себя. И с «Лилиомом» сложно, потому что его поставил венгерский режиссер Аттила Виднянский-мл., из-за своей занятости он редко приезжает в Москву. Получается, что спектакль «живет» как бы без него, а мне, например, очень важно и нужно, чтобы режиссер присутствовал на репетициях, направлял, критиковал.
Когда смотришь на «Июльансамбль» на сцене, не покидает ощущение, что вы – единый организм, понимаете друг друга без слов, на уровне эмоций и взглядов. Как это получилось?
– Нас изначально на курсе было 18, после выпуска четверо сразу ушли, а Джордан уехала в Америку. Не так давно с нами две новые актрисы, Вера Колесникова и Маша Милешкина, мы не учились вместе, но они совершенно «наши». Вообще, «Июльансамбль» – это разговор про своего человека: по духу, понятиям. При этом мы же все совершенно разные. И это снова про то, что никогда не перестанет меня удивлять в нашем мастере, Викторе Рыжакове. Он умеет в спектаклях объединять противоположное, несоединимое, перекидывать мостики — и точно также с нами, мы настолько иногда не совпадаем друг с другом во взглядах на мир, жизнь, театр. В результате случаются споры, коллапсы, но видимо, благодаря В.А. мы научились понимать, что коллектив важнее, что театр сродни футбольной команде, где каждый на своем месте и каждый важен.
Фото: Диана Боровкова
– Естественно, напрашивается вопрос о Викторе Рыжакове: какой он, каково было у него учиться и как сейчас вам работается?
– Виктор Анатольевич – любовь всей моей жизни, я о нём думаю столько, сколько ни о ком другом. Я ему доверяю, слушаю, слышу, постоянно веду свой внутренний диалог с ним, могу в любой момент прийти за советом. Но это тоже всё не сразу случилось. На втором курсе у нас с Рыжаковым возникла конфликтная ситуация, и мне кажется, то, как я сейчас существую на сцене и в жизни – это в рамках моего постоянного диалога с В.А. после того случая. Тогда у нас у всех наступил какой-то студенческий кризис, состояние тупика – мы не знали, куда двигаться и что делать после этюдов, первых каких-то работ. Организовали встречу с Рыжаковым, задавали много вопросов, спорили, он постепенно заводился. Я хотела сначала было спросить у него: как совмещать семью и театр, но в последний момент передумала, чтобы не махать красной тряпкой перед быком. Сижу, молчу, и в какой-то момент В.А. поворачивается в мою сторону (видимо, через какие-то невербальные каналы услышав меня) и спрашивает в упор: «Да, Варя? Надо же идти домой, к кастрюлям, вставать у плиты? Либо вы – хорошая артистка, либо – хорошая жена!»
Я ответила, что так не считаю. Меня задело страшно, я много плакала после этих слов. Даже позвонила нашему педагогу, Т.В.Бурель и в слезах всё рассказала. А Татьяна Валерьевна мудро заметила: «Разве может Рыжаков сказать своим студентам-второкурсникам, что главное в жизни – любовь?! Вы же после такого учиться перестанете!» И я как-то успокоилась, поняла, что В.А. – великий провокатор и единственный выход в этой ситуации – доказывать своим опытом, актерскими работами, что это возможно – быть женой, матерью и актрисой. И мне кажется, у меня это неплохо получается.
– Есть что-то, что актриса Варвара Шмыкова не может и не умеет?
– Нет такого, я всё могу. У меня такая профессия – всё уметь. Я никогда не признаюсь, что чего-то не могу. Я хочу всё и сразу, а какие-то неудачи и трудности меня только закаляют. Да, я с четвертого раза поступила в театральный, но я знала, была уверена, что это случится и в один прекрасный день всё сложится.
Фото: Таня Дзельскалей
– Тогда расскажи подробнее о поступлении. Точнее, о том, как «назло и вопреки» ты этого добилась?
– Я с детства занималась всем и везде: ходила на танцы, в футбольную секцию, на рукопашный бой и армреслинг. А в 11 лет, в 2003 году я пришла в Детский музыкальный театр юного актёра к А.Л.Фёдорову – и так там и осталась, забыв про всё остальное. Все же в детстве читают стихи, участвуют в школьных постановках — видимо, у меня это хорошо получалось, родители заметили и как-то направляли дальше, поддерживали меня. Мама моя невероятно творческий человек, хотя у нее и нет дипломов творческих ВУЗов. Они с папой учились в Бауманке, но познакомились там на репетициях студенческого Неаполитанского оркестра – мама играла на мандолине, а папа на гитаре. Я не так давно узнала, что среди моих родственников есть и режиссеры, и народные певицы — что-то во всём этом есть наверное. Я не представляю, кем бы я еще могла стать кроме актрисы. Наверное всё это вместе и повлияло – я не представляла себя нигде, кроме сцены.
Фото: Диана Боровкова
Да, я четыре года методично подавала документы во все театральные ВУЗы Москвы, даже один раз поступила — на эстрадно-режиссерский факультет ГИТИСа к В.Б.Гаркалину и М.Б.Борисову, проучилась там год и решила, что это здорово, но мне нужно что-то еще. Честно сначала забрала документы, чтобы не пытаться усидеть на двух стульях, снова провалилась на вступительных испытаниях и пошла работать в ТЦ "Цветной" продавцом. В итоге поступила, как и хотела, в Школу-студию МХАТ. Я часто задумываюсь теперь: я могла ведь попасть тогда ко многим из великих и гениальных режиссеров и педагогов, но попала именно к Рыжакову.
– У «Июльансамбля» очень насыщенный гастрольный график – так сложилось еще со студенческих времен?
– Да, мы начали ездить на гастроли со второго курса, с «Несовременным концертом», и первая наша поездка была в Париж – огромный зал, почти 700 человек зрителей, мы вернулись оттуда поверившими в себя, с ощущением, что мы действительно что-то можем и у нас получается играть. И Виктор Анатольевич, мне кажется, тоже именно тогда в нас поверил. Безумно люблю гастроли – это всегда очень благодарные зрители, хотя совершенно разные. Кто-то ходит в театр раз в месяц, а кто-то раз в год. Еще благодаря гастролям я успеваю читать, из последнего, что зацепило – «Общага на крови « Алексея Иванова и пьеса Дороты Масловски «У нас всё хорошо».
– Ты пока единственная мама в вашем коллективе – как вообще ты решилась на это?
– Это был совершенно запланированный шаг, сразу после выпуска. Никаких мыслей, что рождение ребенка помешает карьере. У моей мамы 6 детей, старшему брату 30, младшей сестре – 7. Мама – мой пример во всём, оптимизм и позитив – тоже от неё. Не уверена, что решусь на шестерых, всё-таки я должна быть и хорошей мамой, и хорошей актрисой, но троих детей точно хочу, а там посмотрим.
Фото: Виктория Демидова
Сейчас Корнею почти два года, он – «сын полка», везде с нами на гастролях и в поездках, все по очереди укачивают его во время спектаклей. Или Корней, как по волшебству, мог проспать в течение какого-нибудь важного кинопоказа, который нам нельзя было пропустить. С самого начала беременности всё складывалось так как надо — и это происходит до сих пор. В день нашей свадьбы меня утвердили на роль в «Нелюбви» Андрея Звягинцева. А вскоре я узнала, что беременна. Андрей Петрович сомневался в моей кандидатуре (съемки попадали на последние месяцы перед родами), я выпросила встречу и очень убедительно рассказывала ему, что видела четыре беременности своей мамы, и что у меня тоже не будет ни отёков, тошноты, изменений во внешности. Звягинцев согласился, а Корней – он словно слышал меня, мы с ним договорились, и живот реально начал расти только месяце на 8-м, уже после съемок. Я же говорю, Корней – космический ребёнок, друг, проводник, через него понимаю какие-то недоступные раньше вещи.
Конечно, как у всех мам, периодически случаются моменты выгорания, мысли о том, что ты – плохая мать. Не могу сказать, что я как-то с этим борюсь, просто принимаю и понимаю, что в той или иной степени это будет преследовать всю жизнь. Сомнения – правильно ли я поступаю, такие же как у актера на сцене, но как без этого? Все отрицательные эмоции я коплю для сцены и дома ничего не оставляю. Может, это атавизм какой, но я на всё стараюсь смотреть позитивно. Даже бессонные ночи, которые у нас начались только сейчас, я рассматриваю как интересный опыт, возможность размышлять над ролью, что-то добавить в нее.
Фото: Женя Козлов
– Рождение Корнея сильно изменило тебя?
– Полностью. Я думаю, что беременность – самое лучшее, что случается с женщиной. Понятно, что я говорю исходя из своего опыта и со мной многие не согласятся. Я не только стала женственнее и мягче, мне кажется, появление Корнея вообще раскрыло меня как актрису, я научилась слушать себя, научилась усмирять свой бешеный темперамент и выдавать именно то, что от меня требуется в данный момент. После родов я впервые вышла на сцену в «Лилиоме» – и это было круто, я совсем иначе себя чувствовала в роли. Я перестала задумываться во время спектакля, как я выгляжу, какой ракурс выбрать – появилась естественность и понимание, что я сейчас делаю на сцене.
Те, кто меня давно не видел, рискуют просто не узнать при встрече, я была совершенно сумасшедшая, взбалмошная, сейчас очень изменилась. И я же пацанкой всегда была, в футбол играла, везде с мальчишками. И красивой в детстве себя не считала, наоборот, я не стану перечислять те эпитеты и прозвища, которыми меня награждали всё детство.
Фото: Диана Боровкова
– И благодаря чему ты поверила в себя и поняла, что красива?
– Всё просто. Это любовь и мой муж, Женя. Как только я встретила его, я стала всем нужна, все стали обращать на меня внимание, а до этого все романтические истории были про несчастную любовь. Но наверное так и должно было быть, иначе мы бы не встретились с Женей. Я увидела его, и у меня появилось сразу какое-то знание, что это – мой будущий муж, будущий отец моих детей. С этим знанием я и добивалась его почти полгода: писала, приходила в гости, варенье какое-то приносила, мы гуляли, кино смотрели и обсуждали. Не могла же я сразу сказать, что знаю про наше общее будущее, Женя бы с ума сошёл и убежал. Я влюбилась в его талант (муж Варвары, Евгений Козлов – кинооператор – прим.Pluggedin), а он при этом еще и красивым оказался. Я очень влюбчива в талант: если человек снимает как Женя или ставит спектакли как Виктор Анатольевич, отсюда и красота появляется, просто не может не появиться.
– Банальный вопрос: как уживаются в одной семье творческие личности?
– К счастью, у нас все-таки разные сферы деятельности. Женя – визуальный человек, он приучает меня к красоте, именно он ввел меня в мир кино, я столько не знала и не смотрела до встречи с ним, а операторы – они вообще меня отпугивали, казались какими-то страшными брутальными угрюмыми дядьками. Это сейчас я уверена, что операторы – самые прекрасные представители кинематографа. Еще у Жени совершенно математический склад ума и, в отличие от меня, он молчаливый и серьезный. Но мы как раз дополняем друг друга, научились обмениваться друг с другом.
Фото: Диана Боровкова
– У тебя есть ощущение собственной популярности?
– Я не очень понимаю, что это – быть звездой, да и нет для меня в этом слове особо позитивного смысла. Я просто очень общительная и активная с детства, меня везде все всегда знают, куда бы мы не приехали, где бы я не оказалась. Поэтому когда я просто иду, например, по Тверской, я успеваю встретить 7-10 людей, с которыми я мы так или иначе знакомы. И конечно, известности добавилось с тех пор, как я стала вести свой Instagram. Я специально не ставила такой цели – привлечь какое-то большое количество подписчиков, просто хотела рассказывать честно о себе, о том, что всего можно добиться. И мне самой это очень важно – я получаю такой мощный позитивный отклик, именно благодаря этому я и продолжаю активно вести блог, выкладываю наши фотографии и видео. Когда кто-то спрашивает совета про поступление, меня это мотивирует и безумно вдохновляет. А на негативные комментарии я не реагирую – была хорошая «школа». В подростковый период Вконтакте я получала столько гадостей на пустом месте, от незнакомых людей, когда могут оскорбить не только тебя, но и твою семью – и сейчас в меня такое просто не попадает. Если я выбрала позицию открыто говорить о себе, значит и не надо что-то прятать, скрывать.
– В том, как ты обо всём этом говоришь, чувствуется желание перевернуть мир?
– Конечно, я за этим в него и пришла. Если кому-то моя история поможет поверить в себя, не испугаться попробовать что-то изменить – это же круто! И посмотреть на всё сквозь призму любви, ведь только через любовь можно что-то поменять в себе и в мире.
