Встречу историк моды, телеведущий назначил в половине десятого утра возле своего дома на Фрунзенской набережной. «Поговорим в машине по дороге на «Модный приговор», – объяснил Александр. – Часто приходится ехать на работу так рано?
– Каждый день, это не рано, а очень поздно. Обычно самолет вылетает в 7, а, значит, я просыпаюсь в 4 утра, чтобы успеть в аэропорт. Порой мы заканчиваем съемки далеко за полночь. Недавно я вернулся из Южной Америки, там с Москвой огромная разница во времени. До этого был почти в кругосветке – от Челябинска до Лос-Анджелеса, еще раньше со своей школой в Узбекистане. Жизнь так быстротечна. У меня нет времени на размышления. Надо стараться многое успеть, и я против обломовщины.
Фото: Личный архив– Не позволяете себе полениться?
– Я не знаю, что это такое. У меня нет мягкого дивана. Есть деревянные, в стиле ампир, на которых нельзя лежать, только сидеть.
У меня нет импровизации в жизни. Планирование – главное средство успеха
– То есть ваш день расписан еще накануне?
– Не день, а два года вперед! Меня раздражает, когда говорят: срослось – не срослось. Я каждый день знаю, что делаю, где, когда, с кем, в какой стране и в каком городе. У меня нет импровизации в жизни. Не понимаю, что это такое: ты можешь к нам заскочить? Если вставим в расписание – да, но просто так – увольте. Поэтому мы в машине и разговариваем. Планирование – главное средство успеха.
– А как по поводу поговорки «Хочешь насмешить Бога – расскажи ему о своих планах»?
– Я против суеверия. Не думаю, что кто-то там следит за каждым отдельным человеком. Фатум, конечно, существует, сила судьбы тоже, но мы должны делать то, что заявляем.
– Были ситуации, которые вы спрогнозировать не могли?
– Болезни. Хотя считаю, что и они во многом зависят от самого человека, потому что есть профилактика. Войны, на них мы повлиять не можем. Смерти, конечно, тоже. Но это естественный конец, и я живу по принципу mеmento more, что значит «помни о смерти». Она придет обязательно, так что не надо терять время. Есть люди, которые боятся ходить на кладбища, фотографироваться там. Говорят: плохой знак. А какие есть красивые кладбища – знаменитое Реколета в Аргентине, Сан-Микеле в Венеции, где похоронен Дягилев. Что же теперь, проходить мимо этих произведений искусства?
– Когда теряли близких, как справлялись?
– Было очень тяжело. Мама умерла у меня на руках. Потом не стало папы. Они прожили красивую и достаточно долгую жизнь. Им было почти под 80. Но и эти потери тоже естественны, поэтому их надо в себе запрограммировать.
Саша в детствеФото: Личный архив– У вас частые перелеты. Аэрофобия, видимо, не ваш случай?
– Не так уж часто летаю, не больше пяти раз в неделю. Ну что бояться. Смерть может настигнуть тебя в любой момент и где угодно: в собственной квартире, в автомобиле, на улице.
Все предают. Это же люди. Сегодня он друг, завтра – враг– Есть то, чего вы по-настоящему боитесь?
– По молодости лет мне был свойственен страх не успеть в жизни. Потом я с ним справился и теперь считаю себя достаточно сильным и здравомыслящим человеком. Логика должна присутствовать, система в организации мыслей, пространства, что очень трудно для русского человека. Мы в принципе хаотичная нация. У нас не так: где взял, там положил.
– У вас все дома по полочкам?
– Не могу так сказать. Но я к этому стремлюсь.
Выставка «Звездный гардероб» в ГУМеФото: Юрий Феклистов– Вы много лет ведете дневники, тоже своего рода система. А когда начали первый?
– Более 30 лет назад. Считаю, быстротечная жизнь требует какой-то фиксации, и, если хотите иметь возможность что-то вспомнить и проанализировать, лучшего психоаналитика, чем дневник, не существует. Многие люди доверяют сокровенные тайны друзьям, что совершенно не надо делать. Все предают. Это же люди. Сегодня он друг, завтра – враг. Никогда не надо рассказывать все, особенно личное. Счастье любит тишину!
– Вы с предательством сталкивались?
– Конечно, это естественное явление. Но оно может быть связано с независящими причинами: изменение семейного положения, например, смена работы, места жительства. Это сильно разъединяет. Когда уезжаешь надолго, а потом возвращаешься, понимаешь, что нужен далеко не всем, с кем поддерживал знакомство. Связи рушатся быстро. Я долгое время работал в Чили, а когда был там недавно, нашел координаты людей, которых знал в 90-е годы, и очень маленькое количество откликнулось. Не знаю, почему не ответили другие: может, они на отдыхе, в больнице или их вообще нет в живых.
– Так кому верить, если не друзьям?
– Дневнику! Вы записываете то, что вас волнует. Это могут быть вопросы ревности, проблемы здоровья, неуверенности, финансов. Перечитывая позже записи, вы укрепляетесь в мысли, что за решение в какой-то момент было правильным – рассудочное или первая мысль, интуиция. И делаете выводы на будущее.
– Дневники помогли вам при написании книги «Фамильные ценности», которая только вышла?
– И да, и нет. Книга рассказывает о моей молодости и заканчивается 1982 годом, когда я эмигрировал во Францию. Тогда я еще не вел дневник, но у меня сохранились обрывочные записи, письма, они и помогли мне вспомнить некоторые факты.
– Вы все письма храните?
– Нет, трудно ничего не выкидывать, даже будучи в душе барахольщиком. Знаете, во мне сосредоточены четыре типажа Гоголя – Плюшкин, Коробочка, Чичиков и Манилов.
– Почему Плюшкин, понимаю. А остальные каким образом?
– Николай Васильевич подметил много черт русского человека, именно поэтому мне нравится быть персонажем Гоголя. Во мне действительно много старорежимных черт. Я собираю огромное количество вещей. Порой не понимаю, зачем, но мне кажется, что это необходимо. А потом с ужасом ищу место под них, снимаю новые и новые склады, чтобы это добро куда-то деть.
Мопса завел как замену ребенку
– Кажется, у вас всегда оптимистичное настроение. А можете вспылить, быть раздражительным?
– Конечно, но это временное явление, я долго не раздражаюсь, стараюсь не держать зла на людей, не проецировать отрицательных эмоций. Знаю, есть те, кому не нравлюсь, но я же не рубль, чтобы нравиться всем. Часто негативное отношение связано с завистью. Потому что кому-то не удалось сделать то, что мне. Им хотелось бы быть на моем месте, но увы и ах. А нужно найти объяснение, почему у них не получилось, а не почему вышло у меня. Почему вышло, скажу: первое – гены, второе – трудоспособность, отсутствие лени, третье – я удачливый человек и стараюсь эту удачу всячески подкармливать. Не надо упускать шанс, когда он идет к вам в руки. Многие люди часто говорят: а ведь мне предлагали интересную работу, а я не решилась; меня звали замуж, но я отказалась… Так что жаловаться?
С соведущими «Модного приговора» Эвелиной Хромченко и Надеждой Бабкиной– Вы все шансы старались использовать?
– Всегда. Но если сомневаюсь, стараюсь с этой мыслью переспать. Считаю, от добра добра не ищут. Например, мне говорят: вы много лет ведете программу на Первом канале, она пользуется успехом; не хотите ли пойти к нам, на другой канал? Зачем? Здесь я знаю, какую публику имею, вижу результат. Совершенно неизвестно, как будет там. Не факт, что лучше. Иногда даже не стоит пробовать. Вот институт брака, например, очень шаткая установка, особенно сейчас, в XXI веке. Многие спокойно живут без него. Во многом дело в женщинах. Они стали активно работать, у них хорошее образование, часто получают не меньше, если не больше мужчин. Это раньше, в эпоху домостроя, женщины были полностью зависимы, а теперь думают: зачем мне этот лежебока, три «т» – тапочки, тахта, телевизор? Для галочки? И заводят кота. Вот тебе и суррогат мужа – тоже волосатый, большой и ленивый.
– А вы почему завели собаку? Не от одиночества ли?
– Потому что мой мопс Котик – очаровательное, добрейшее существо, которое своего рода является заменой ребенку. Когда нет детей, хочется о ком-то заботиться.
– Почему не сложились ваши семейные истории?
– А я даже счастлив, что это так. Когда сквозь призму времени смотришь на прошлое, понимаешь, какое счастье, что живешь именно так, а не иначе. Надо иметь очень большое терпение, чтобы в каждодневном быту выносить другого человека рядом. Для этого надо сильно его любить.
Кот как суррогат мужа – тоже волосатый, большой и ленивый– Но вы смогли сохранить отношения со своей первой любовью, художницей Машей Поиндер, ради которой эмигрировали во Францию, а она тогда вышла замуж за другого…
– Да, теперь мы дружим, но я всегда стараюсь сохранять максимально добрые отношения. Это трудно. Потому что, когда благосостояние растет, находится тип людей, которые считают, что вы им что-то должны. А значит, раз у тебя все хорошо, делись. Я многим помог с поиском работы, с устройством, со знакомством, но считаю: надо дарить не рыбу, а удочку. То есть инструмент зарабатывания, а не сами деньги. Я получаю по пять писем в день с просьбой: дайте денег. В основном это люди, которых я никогда не знал. Пишут всегда одно и то же: сгорел дом, заболел ребенок, помогите выплатить ипотеку. Предположим, ипотека выплачена, но если они не зарабатывают, как они будут платить коммунальные? Им надо кардинально решать вопрос с работой. Мое предложение: если что-то не ладится, смените место проживания, деревню на город, один город на другой, страну на страну. Эмиграция – прекрасный выход если не из беды, то из сложившихся обстоятельств. Мы не в силах изменить себя, но можем поставить себя в другие условия и благодаря им вести себя по-другому. Вот США состоят в основном из эмигрантов нищего происхождения. Туда бежали люди, не устроенные у себя на родине – выходцы из Европы, Азии, Африки, Южной Америки. Им там предоставили возможность начать все с чистого листа. Но им потребовалось переутвердить все: образование, круг знакомств, профессиональные навыки.
– Как раз ваш случай…
– Да, когда я приехал во Францию, мне пришлось заново показать себя в новой среде.
– Что вам помогло?
– Знание языка, шарм, умение устанавливать связи, хранить телефоны, демонстрировать то, что умею, и… кормить людей. У вас всегда будет много друзей, если вы даете им бесплатную еду. Это потом вы понимаете, что они нахлебники. Я приехал в Париж со списком телефонов, которые мне дали знакомые в Москве, обзвонил всех, а встретиться со мной согласились только двое. Потом каждый год под Рождество отсылал 300 поздравительных писем в конвертах. Я приобрел эту привычку в Париже. Французы стараются сохранять связи. Это возможно благодаря общению. Навязывать его нельзя, а вот поздравлением либо ко дню рождения, либо к известному неполитическому празднику – можно.
– Вы и сейчас письма отправляете?
– Нет, потому что интернет убил эпистолярный жанр. Все теперь пользуются SMS, электронной почтой, хотя результат – всеобщее падение грамотности.
В своем имении во французской провинции ОверньФото: «Инстаграм» Александра Васильева– Теперь у вас жилье в России, Литве, Франции. А где вы себя чувствуете комфортно?
– Там, где есть мои вещи. У меня космополитическое восприятие. Считаю, Земля – мой дом. Может, потому, что говорю на многих языках. Языковой барьер – главное препятствие в ощущении домашней обстановки. Немного наших соотечественников имеют загранпаспорта, я читал, это 17% населения, а знающих иностранные языки того меньше. Когда не понимаешь, что тебе говорят и что написано, конечно, чувствуешь себя плохо. Возвращаешься в свои пенаты, а тут все по матушке, и тебе хорошо. Поэтому важной задачей каждого человека является изучение языков.
– Как случилось, что вы знаете семь?
– В основном это было связано с работой. В детстве я знал русский и польский, потому что воспитывался в польскоговорящей семье и часто жил в Литве у родственников. Затем учился в английской спецшколе. А когда уехал в Париж, полностью погрузился во франкоговорящую среду. Во время работы в Италии и в Южной Америке был вынужден на базе романской группы французского языка овладеть итальянским и испанским. Позже много времени проводил в довоенной Югославии, там освоил сербский. Когда несколько лет был декоратором в Национальной опере Турции, овладел азами турецкого. Но как только перестаешь пользоваться языком постоянно, он теряется. Сколько я видел эмигрантов из постсоветской России, которые, долго прожив в Америке, говорят по-русски плохо, с большим количеством американизмов, не умея искать синонимы на родном языке.
Шопинг продлевает жизнь– Из путешествий всегда привозите что-то в свою коллекцию костюмов?
– Даже слишком много. Я фанат блошиных рынков и антикварных магазинов. Но так как у меня тщательный отбор, не покупаю что попало. Шопинг – важная терапия для каждого человека. Таким образом мы продлеваем себе жизнь. Потому что на любую вещь, которую приобретаем в подарок или для личного пользования, мы всегда строим планы: как я буду прекрасно выглядеть в этих сапогах, как будет в них тепло или как мне будет приятно увидеть лицо человека, которому подарю эту книгу, он так о ней мечтал. План – это продление жизни. Я всем рекомендую дарить себе и другим положительные эмоции, они очень важны. Это спектакли, фильмы, книги, выставки, концерты. Старайтесь делать эти добрые дела в отношении близких, далеким людям не стоит, потому что вы не знаете их вкуса и то, что нравится вам, им может оказаться совершенно не по душе. Никогда не проецируйте личный вкус на тех, кого не знаете.
– Коллекционирование – история затратная. Недавно в «Инстаграме» вы рассказали про Галину Вишневскую и ее страсть к антиквариату. Признались, что после знакомства с ней вам стало сложнее сдерживаться, когда рука тянется купить очередное платье в коллекцию…
– Да, Галина Павловна себя не сдерживала. Но нельзя сравнивать бюджет ее и мой в то время. Она брала меня пару раз на аукцион, и это был хороший урок. Торговалась Вишневская энергично, зло, ей не нравилось, когда ее обходили, она любила побеждать. Помню, как на аукционе Drouot в Париже торговали чашечку с эмалью. Галина Павловна все поднимала и поднимала цену, чашечка дорожала и дорожала. Спрашиваю: «Вам она зачем?» Отвечает: «Да в принципе не нужна, но у того человека такая противная рожа, не хочу, чтобы ему досталась».
– Вы и сами теперь наверняка отлично торгуетесь. Какие есть хитрости в этом деле?
– Да, я умею сбить цену. Годы, проведенные в Турции, дали хорошие результаты. Торгуются хорошо только три нации в мире: евреи, армяне и греки. Для снижения цены самое важное – указать на дефекты. Хозяин всегда их знает, но думает: может, покупатель не заметит. А человек опытный на них обращает внимание, говорит, и цена моментально падает. Еще аргумент – наличные. Кредитные карточки и чеки очень распространены по миру, но они требуют банковского провода и соответствующего налога, торговцы этого не любят. И затем группированные покупки: когда берете одновременно несколько вещей, три могут обойтись по цене одной.
– Кто вас научил рачительно относиться к деньгам?
– Гены. А еще папино воспитание. На день рождения он дарил мне деньги. Так, на 16-летие – 5 тысяч рублей, огромную по тем временам сумму, на нее три дачи можно было купить. Но он давал мне их не просто так, а на приобретение старинных вещей и всегда требовал финансовой отчетности. Еще во мне разные крови: не только дворянская, но и купеческая. Мой прадед по отцовской линии был купцом второй гильдии в Коломне. Это дает результат. Не значит, что я не нахожусь в поисках средств, но я делаю так, чтобы поток их не иссякал. Надо планировать хорошие работы на будущее, связанные со спектаклями, поездками, выступлениями.
С Майей Плисецкой, которая была их соседкой по их литовскому имению и, по словам Васильева, внесла большой вклад в его карьеру декоратора в области балетаФото: Личный архив– Знаю, вы самостоятельно ходите в налоговую, ЖКХ. Почему не делегируете полномочия помощникам?
– Личный шарм еще никто не отменял. Это называется торговлей лицом. Фотография с известным человеком, его автограф решают многие проблемы. Одно время я был близко знаком и даже дружил с Майей Михайловной Плисецкой. Она научила меня очень многому. Расскажу историю. Приходим мы с ней в магазин в Париже приобретать для нее обувь. Майя Михайловна говорила плохо на всех языках мира, кроме русского. Она спрашивает: «Сколько стоят эти туфли?» Ей называют цену. Первая реакция: как дорого! Говорит: «Сашенька, скажи им, кто я». Я представляю: «Это знаменитая прима-балерина Майя Плисецкая». Продавцы: «Ой, неужели она? Как прекрасно! Мы дадим скидку». Вопрос Майи: «Скидку дали?» «Да». – «Сколько?» – «Десять процентов». – «Скажи, что подарю им свою фотографию». Говорю, продавцы счастливы и предлагают скидку 15 процентов. Майя: «Скажи, что я подпишу снимок». Сообщаю им. Она мне: «Скажи, что напишу, что это специально для их магазина». То есть опции продавались постепенно, не одним пакетом. В результате мы выходили с обувью, купленной с 30-процентной скидкой. Гениально! Я тоже так делаю. Когда в ресторане менеджер спрашивает: можно мы сфотографируем вас в нашем заведении, отвечаю: с радостью, за скидку. Не вижу в этом ничего плохого. Им для чего нужна моя фотография? Привлечь клиента! А почему я должен упускать свою прибыль? Бартер хорошо действует. Это товарно-денежные отношения. Умение монетизировать свое имя, достижения, талант. Я ценю это в людях. Поэтому и выпускаю фарфор, серебряные украшения, планирую постельное белье. Думаю, желающие найдутся.
– Были у вас ситуации безденежья, когда приходилось хвататься за разную работу?
– Конечно! Когда начинал в Париже, у меня не было средств, и я пошел мыть посуду в кафе, работал там неделю, и окна мыл, и афиши клеил. Ничего в этом зазорного не вижу. Работать не стыдно. Тогда ты учишься ценить деньги.
– Если рачительному отношению к деньгам вы научились у отца, то чему от мамы?
– Мама была шопоголиком, тоже любила покупки, особенно все, что касалось винтажной одежды. Тогда в комиссионных магазинах можно было многое найти. Мама сохраняла одежду в огромных количествах, любила поэзию, цветы, природу. Сентиментально относилась к местам, где раньше жила, к школе, где училась, к дому, в котором родилась. Я тоже люблю возвращаться в эти места, верю в гений места, память сердца. Все это для меня ценно, мило.
– В Москве живете в квартире, в которой провели детство?
– Нет, эта родительская, я вырос в другой, но тоже на Фрунзенской набережной. В этой много сохранилось вещей родителей, и если какие-то становятся мне не нужны, с трудом с ними расстаюсь. Многие россияне отправляют ненужное на дачу, я тоже стараюсь сохранять. Что-то перевез в свою квартиру в Калининградскую область в город Кранц, ныне Зеленоградск.
– 8 декабря вам исполнилось 60 лет. Я вас поздравляю. Мне кажется, цифры эти вас не пугают: вы занимаетесь делом, которое любите, и оно приносит вам доход. Достаточно этого для счастья?
– Да. Эвелина Хромченко сказала обо мне: «Обратите внимание на Васильева. Займитесь любимым делом (так еще Конфуций говорил), и ваша жизнь будет счастливой и свободной от усталости». У меня так и есть. В молодости я ходил по помойкам, потому что тогда там можно было найти много старинных вещей: люди не понимали их ценности и выкидывали. Надо мной смеялись: зачем ему это барахло? А теперь очереди выстраиваются на мои выставки посмотреть на то самое барахло, платят деньги за билеты.
– Ради чего вы во все вкладываетесь, есть конечная цель?
– Она просветительская. Я хотел открыть музей моды, но не вполне уверен, что люди в России до него дозрели. Отношение к моде как к искусству в умах не сформировано. Недавно разместил пост в «Инстаграме» про потрясающий чилийский музей моды. Его держит миллионер-банкир Хорхе Ярур, богатый и просвещенный человек. У него великолепное хранилище, где вещи защищены от света, пыли и хранятся в специальных шкафах. Читаю в комментариях к посту: там, как в морге, все покрыто белой тканью. А какая она должна быть? В цветочек, чтобы полиняла старинная ткань? Как бороться с пылью и насекомыми, сохранять температурный режим? Я тоже не держу вещи на манекенах. Нет у меня столько места и капитала. Я всего лишь историк моды.
16 декабря в Московском концертном зале «Зарядье» состоится юбилейный вечер Александра Васильева «Я сегодня в моде».
